Доклад Председателя Счетной палаты Российской Федерации,
Председателя Совета КСО при Счетной палате
Т.А. Голиковой
на совместном заседании Президиума и Совета КСО при Счетной палате
на тему: «Аудит государственных программ Российской Федерации»
Уважаемые Коллеги!
Я напомню, что Президент в своем Послании к Федеральному Собранию выделил необходимость обеспечения сбалансированности бюджета, как важнейшего условие макроэкономической устойчивости и финансовой стабильности. Президент подчеркнул, что каждый бюджетный цикл должен начинаться с чёткой фиксации приоритетов и в этой связи предложил вернуть определяющую роль государственных программ.
Вы знаете, что в течение последних трех лет Правительство формирует бюджет в программном формате, меняет поэтапно методологию и подходы к бюджетному процессу.
По итогам работы Счетной палаты Российской Федерации с госпрограммами отмечу следующее.
Но прежде хочу сказать, что для многих замеченным, а для многих незамеченным прошел закон о стратегическом планировании. К сожалению, на федеральном уровне Правительство относится к срокам и мероприятиям этого закона весьма скептически. Хотя в соответствии с эти законом Госпрограммы определены как нижний уровень стратегического планирования, уровень программный, а над ним уже – прогнозы и стратегии. Поэтому в госпрограммах отражаются все достоинства и недостатки общеэкономических, отраслевых и региональных стратегий, равно как и ошибки прогнозирования. Госпрограммы – это индикатор качества планирования экономики нашей страны и у нас в Счетной палате работа с госпрограммами построена по трем направлениям: во-первых, экспертиза госпрограмм до того, как они принимаются Правительством, во-вторых - это ежегодный аудит госпрограмм с выходом при необходимости на объекты контроля, и третье направление – это мониторинг на регулярной основе хода реализации госпрограмм.
Основные выводы Счетной палаты по аудиту госпрограмм
Первое. Счетной палатой в 2014 году по поручению Президента Российской Федерации был проведен комплексный анализ всех 40 госпрограмм, которые функционируют на федеральном уровне. Были проанализированы сбалансированность целей, задач, индикаторов, мероприятий и финансовых ресурсов госпрограмм, а также их соответствие существующим долгосрочным документам социально-экономического развития и всем стратегиям, которые ранее были приняты на федеральном уровне. Такая же масштабная работа была проведена в 2015 году и будет проводиться в 2016 году в соответствии с планом работы.
Общий вывод – государственные программы пока не стали инструментом надлежащего бюджетного планирования. И у нас имеются основания констатировать, что пока не удалось установить четкую взаимосвязь между бюджетными ассигнованиями и результатами, которые получаются за эти бюджетные ассигновнаия, а также изжить практику планирования расходов от «достигнутого». По существу, произошло простое обличие «ведомственных» бюджетов в формат государственных программ. И естественно тот переход, который ожидался в связи с тем, что госпрограммы должны охватывать междисциплинарные области, не произошел.
Что же обращает на себя внимание в большей степени?
Чем заметнее ограничения финансовых возможностей, тем точнее должны быть определены приоритеты в расходах. В этой связи я хочу привлечь Ваше внимание к одной проблеме, которая у нас возникла в федеральном бюджете. Возможно, она была и у Вас.
2015 год. Сложный год. Был принят Антикризисный план. Появились определенные ограничения в финансирование расходов. Правительство приняло срочные меры по проведению секвестра на 10% расходов федерального бюджета и, не дожидаясь итогов 2014 года и первого квартала 2015 года, приняло поправки в закон о бюджете на 2015 год, сократив расходы на 10%. При этом оставшиеся 90% было предложено перераспределить соответствующим главным распорядителям. То есть приоритеты были выбраны ровно перпендикулярно по отношению к антикризисному плану. Получилось так, что Минфину и Правительству для того, чтобы реализовать антикризисный план, пришлось иные финансовые источники искать, чтобы эти приоритеты поддержать. А собственно перераспределение в рамках оставшихся 90% осуществили сами министерства с известным результатом. Но самое главное, что потом эти 10% были благополучно восстановлены, даже еще в большем объеме и с меньшим эффектом, чем ожидалось. При этом государственные программы вместе с мероприятиями поправлены не были. И чтобы не делать, как выразилось Правительство, «зряшную» работу, сначала приняли решение скорректировать госпрограммы одновременно с проектом бюджета на 2016 год (к 1 октября 2015 г.), а потом, понимая, что это сделать невозможно, решение было отнесено на три месяца после принятия бюджета на 2016 год. То есть сейчас максимальный срок принятия государственных программ– 1 апреля 2016 года, когда все показатели и мероприятия должны быть приведены в соответствие с бюджетом.
Должна сказать, что мы сейчас получаем проекты программ. К сожалению, они не выдерживают те приоритеты и те задачи, которые перед страной стоят. Например, у нас по линии Минпромторга насчитывается два десятка плановых документов по импортозамещению, содержащих 2300 различных позиций. По факту работа выполняется по 462 позициям. Стоит этот план по импортозамещению 2,5 трлн. рублей. При этом 1 трлн. 900 – это средства предприятий и коммерческие заимствования, 600 млрд. рублей – средства бюджета. При этом они не распределены по годам и, как отреагировать на эту ситуацию, пока непонятно. Очевидно, что 600 млрд. – это достаточно большой объем финансовых ресурсов при тех финансовых ограничениях, которые мы имеем уже в утвержденном бюджете, и которые возможно будем иметь в скорректированном бюджете, если цена на нефть будет оставаться на том же критическом уровне, на котором она находится сейчас.
Что еще следует отметить - в программах отсутствует системность. Цели многих госпрограмм абсолютно неконкретны, содержат нечеткие формулировки и недостаточно согласованы с задачами госпрограмм. Типичны ситуации, когда достижение цели не обеспечивается ни одной из задач или задача не направлена на достижение ни одной из целей.
Как я уже сказала, предполагалось, что госпрограммы будут иметь межотраслевой и междисциплинарный подход, но, к сожалению, пока госпрограммы – это узковедомственные документы и в первую очередь туда включается финансирование мероприятий, которые связаны с функционированием того министерства, которое эту программу разрабатывает. Не важно, что в эту программу попадают учреждения, которые подведомственны другому министерству. В любом случае приоритет отдается своим. И мы это наблюдаем практически повсеместно.
Есть еще один существенный момент, по которому у нас есть жесткий спор со структурами Правительства и мы намерены отстаивать свою позицию. Речь идет количественных и качественных измерителях госпрограмм.
Приведу пример. Как я уже сказала, Правительство не смогло к 1 октября представить проекты Госпрограмм, но оно представило паспорта программ и мероприятия с финансовой оценкой и некими натуральными показателями. Так вот, в 2016 году исполнение госпрограмм будет осуществляться по 1962 показателям. По сравнению с 2014 годом – больше на 258 показателей.
В 2014 году было предусмотрено 1704 показателей госпрограмм. При этом по фактическим данным исполнено 979 показателей, или 57,4%. Кассовое исполнение расходов составило 99,1%. Понятно, невозможно отследить такое количество показателей, потому что данные Росстата такое количество не охватывают. Отраслевая статистика тоже страдает определенными проблемами. В связи с этим мы выступаем за резкое сокращение количества показателей. Во-первых, должны быть показатели, по которым есть официальная статистка. Во-вторых, эти показатели должны именно характеризовать деятельность соответствующей отрасли. Но, к сожалению, пока министерства с трудом идут на это. В результате программы страдают перенасыщенностью мероприятиями, подпрограмм и никто не может до конца эффективно провести работу по структурированию программ. Как правило, в этих программах указываются легкодостижимые показатели, по которым легко отчитываться.
Орган, который представляет отчетный доклад по реализации госпрограмм - это Минэкономразвития. Так вот, если смотреть на отчет Минэкономразвития по исполнению госпрограмм за 2014 год, то ситуация в целом благоприятная. По открытой части Минэкономразвития России оценивало 32-госпрограммы. При этом по 5 программа отмечена «высокая эффективность реализации» (свыше 97,5%); «эффективность реализации выше среднего уровня» (от 92,5% до 97,5%) – по 13 госпрограммам; «эффективность реализации ниже среднего уровня» (от 90% до 92,5%) – по 6 госпрограммам; «удовлетворительная эффективность реализации» (ниже 90%) – по 6 госпрограммам; «низкое качество отчетов» – 2 госпрограммы. При этом рассчитывались эти показатели очень любопытно, на основе среднего арифметического значения 3 показателей - степень достижения целевых показателей; реализация контрольных событий и уровень кассового исполнения расходов. При этом порядок такой оценки не утвержден.
Например, анализ эффективности реализации госпрограммы «Экономическое развитие и инновационная экономика» показал, что для фиктивного завышения результатов могут быть применены самые простые методы, методы элементарной математики. Что я имею в виду? Фактическое значение показателя «доля устраненных нарушений в общем числе выявленных нарушений антимонопольного законодательства» в 2012 году составило 83,4%, в 2013 году – 83% (при запланированном уровне 85%). Если мы так смотрим на показатели, то видим реальное ухудшение фактической ситуации. Что сделало Минэкономразвития. В силу особенностей использованной методики оценки эффективности реализации госпрограммы, показатель 2013 года (83%) был поделен на показатель 2012 года (83,4%). В результате оценка эффективности по данному показателю составила 0,99, то есть эффективность оценивается как «высокая».
Конечно, это невозможно не критиковать, но показателей слишком много, и оценить каждый показатель физически невозможно. Поэтому Счетная палата, основываясь на собственных методических разработках, провела и получила самостоятельно экспертные оценки эффективности 32-х госпрограмм. В итоге получилось, что 12 госпрограмм оценить невозможно, так как фактических показателей нет, «низкий уровень эффективности» присвоен 17 госпрограммам и только 3 госпрограммы имеют «средний уровень эффективности». Мы оценивали эти программы по множеству показателей, в том числе по объему дебиторской задолженности, по введенным в эксплуатацию объектам, по доведению до конечных получателей. Когда мы эти данные представили, к реальности они оказались приближены больше, что данные Минэкономразвития. Причем коллеги объективно это признали.
Финансовое обеспечение госпрограмм
У нас, к сожалению, на федеральном уровне есть такая проблема, я постараюсь ее коротко охарактеризовать. Я затронула сейчас проблему дебиторской задолженности, проблему авансов. Наверное, она вам присуща, но в меньшей степени, чем нам. Но мы жестко очень мониторим ситуацию с дебиторской задолженностью, с авансированием контрактов.
У нас на федеральном уровне по состоянию 1 октября 2015 г. уровень неотработанных авансов, то есть состояние дебиторской задолженности в авансах составил 4,2 трлн. руб. Это 25% расходной части бюджета, которая утверждена на 2016 год. В этом смысле главные распорядители, несмотря на то, что авансы не отработаны, на те же объекты продолжают заявлять соответствующие ресурсы, по многим направлениям эти ресурсы предусматриваются даже в условиях тех финансовых ограничений, которые мы на сегодняшний день имеем. Мы, конечно, настояли на том, чтобы было подписано соответствующее поручение Президента в адрес Правительства по этому поводу. Оно вышло в августе. Сейчас Правительство в лице Министерства со всеми главными распорядителями работает в этом направлении. Создана на базе Федерального казначейства соответствующая рабочая группа, в которой мы участвуем. Что будет результатом этой работы трудно сказать пока, но сегодня ситуация складывается таким образом, что это вполне корректный ресурс для оптимизации расходов в 2016 году, если это потребуется.
ФАИП
Вторая часть работы, которую мы провели в 2015 года по итогам 2014 года – это инвентаризация объектов незавершенного строительства. У нас на федеральном уровне оказалось более 9000 объектов незавершенного строительства на сумму 1 трлн. 969 млрд. рублей. Причем, когда мы осуществляли проверки формирования проекта бюджета на 2016 год, мы пришли к выводу, что объекты, по которым подготовлена проектно-сметная документация, в ФАИП не включаются. Они остаются в стороне, включаются новые, на которые снова начинает разрабатываться проектно-сметная документация.
Я не знаю, прошло это у вас или не прошло, но принятые поправки в Бюджетный кодекс, когда Правительство Российской Федерации теперь обязано одновременно с бюджетом предоставлять всю информацию, которая касается Федеральной адресной инвестиционной программы. И соответственно туда же попала оценка реестра расходных обязательств, включая сбалансированность бюджетов субъектов Российской Федерации на базе этих реестров. Внимательно посмотрите эти поправки, так как это имеет сущностное значение для последующего выстраивания межбюджетных отношений.
Госзадания
Я не знаю, столкнулись вы или не столкнулись с проблемой разработки базовых отраслевых перечней госуслуг и выполняемых работ. На федеральном уровне мы просто какими-то нечеловеческими усилиями бьемся с этим со всем. С 1 января 2016 года у нас идет жесткое нормирование по госуслугам. По работам оно идет с 1 января 2017 года. Но, к сожалению, пока тот проект бюджета на 2016 год, который был внесен в Думу и был принят, до конца не соответствовал тем базовым и отраслевым перечням услуг, которые должны были бы быть приняты. И собственно сейчас по нашему настоянию Министерство финансов проводит работу по полной актуализации этих перечней и приведения в соответствие объемов обоснований бюджетных ассигнований, которые введены в электронный бюджет строго в соответствии с базовыми отраслевыми перечнями госуслуг.
Хотя, хочу вас сказать, что проблем еще здесь предостаточно. К сожалению, мы фиксируем нереалистичность, я бы так сказала, тех государственных заданий, которые устанавливаются подведомственным учреждениям их учредителем. И у нас либо идет перевыполнение, либо недовыполнение. Но ответственности за это никакой не наступает, поэтому мы вынуждены были инициировать предложение Президенту по установлению ответственности за выполнение
государственного задания, в том числе посредством внесения изменений в бюджетное законодательство. Я думаю, что скоро это поручение увидит свет. Либо до конца 2015 года, либо в начале 2016 года.
При этом я хочу обратить ваше внимание на следующее. Я не знаю, как это происходит у вас, но мы фиксируем достаточно приличный рост платных услуг в сфере обеспечения государственных заданий. При этом понятно, что часть того, что получается при аккумулировании платных услуг идет на заработную плату и иные цели, но мы также видим, что значительная часть остатков по платным услугам остается и не используется. При этом по данным статистики, если вы внимательно смотрите, вы видите, что растут платные услуги и в сфере образования, и в сфере здравоохранения. Возникает вопрос, ради чего мы индексируем тарифы по платным услугам, особенно в сегодняшних условиях. И зачем накапливать остатки, если эти средства оказываются в конкретном финансовом году невостребованными ни на какие цели. Я не знаю, есть ли у вас такая ситуации. Но у нас порядка 570 млрд. было саккумулировано за 2014 год и 79,5 млрд. оказалось неспользованными на цели, связанные с деятельностью бюджетных учреждений в 2014 году. Я думаю, что в 2015 году мы будем наблюдать иную ситуацию. Но объем средств от внебюджетной деятельности будет еще больше, чем в 2014 году. Потому что сейчас, в условиях недостатка бюджетных ресурсов, они стараются поднимать, конечно, платные услуги.
О сбалансированности региональных бюджетов
Теперь спорная тема. Она присутствует как спорная и на площадке Правительства, и на площадке идеологов, которые разрабатывают институт государственных программ. Вы помните, когда инструментом части бюджетного планирования были федеральные целевые программы, то в федеральных целевых программах было три источника: средства федерального бюджета, средства бюджетов регионов или консолидированных бюджетов регионов или естественно доходы от предпринимательской деятельности или внебюджетные средства. Возвращаясь к закону о стратегическом планировании, напомню, что по этому закону новые федеральные целевые программы не должны приниматься. Они должны дорабатываться, заканчиваться, и все это должно инкорпорироваться в государственные программы, как отдельные мероприятия. Вот пока это не приобрело силу закона. Пока отдельные ФЦП продлеваются, даже есть желание принять новые федеральные целевые программы. Если мы обратимся к той части, которая касается регионов, то у нас из 40 программ, включая закрытые программы, по 20 программам есть средства регионов, в той или иной форме, в том или ином объеме. Но по той информации, которая у нас есть за 2014 год за счет консолидированных бюджетов субъектов по 20 программам, как я уже сказала, были привлечены средства регионов в объеме 3,5 трлн. рублей. Это достаточно серьезная сумма. Но исполнение по отдельным программам, особенно по программам, которые касаются регионального развития, такие как Калининград, экономическое развитие, инновационная экономика и т.д., оказалось не на должном уровне. Но при этом надо сказать, что когда планируются эти расходы, конечно, никак не учитывают сегодняшнюю ситуацию со сбалансированностью бюджетов регионов, и это имеет принципиальное значение, поскольку если эти средства не будут профинансированы, значит не будут исполнены мероприятия.
Не знаю, коллеги, насколько вас привлекают к работе по сбалансированности бюджетов регионов, но, несмотря на то, это чуть выходит за рамки аудита государственных программ, я хочу обратить внимание на следующую вещь. Картинка по сбалансированности бюджетов регионов выглядит весьма нерадостно.
Во-первых, на 1 декабря 2015 года, если сравнивать с 1 ноября, у нас вроде чуть-чуть сократился государственный долг в региональных бюджетах - на 19,7 млрд. рублей. Маленькая сумма, при том, что он составляет 2 трлн. 192 млрд. рублей. Но проявилась негативная тенденция. На протяжении всего 2014 и 2015 года Минфин и Правительство боролись с тем, чтобы сократить долю коммерческих кредитов и увеличить долю бюджетных кредитов. Так вот. Ноябрь нам дал прирост коммерческих кредитов, чего и следовало ожидать, на 2,2 пункта по Российской
Федерации в целом и сокращение на 1,8 пункта бюджетных кредитов. И у нас снова исказилась пропорция, то есть у нас 38,3% - это доля коммерческих кредитов в общем долге регионов и 36,9% – это бюджетные кредиты.
На что еще я хочу обратить особое внимание. Уже очень серьезно в умах устоялось, что основное влияние на несбалансированность бюджета оказали майские указы Президента 2012 года. А давайте посмотрим на ситуацию с другой стороны.
Госдолг регионов начал расти с 2011 года. С 2011 года по 1 декабря 2015 года он возрос на 1 трлн. 20 млрд. рублей. Это очень серьезная сумма. И не было ни одного года в этом интервале, когда он бы сокращался. И все время росла доля коммерческих кредитов. А Минфин сражался с последствиями. И собственно 2016 год – тоже не исключение. В бюджете снова та же сумма предоставления бюджетных кредитов, как была в 2015 году (310 млрд. рублей). Но с точки зрения влияния на общую ситуацию с бюджетами регионов ничего не происходит.
Вернусь к указам. По данным ваших губернаторов указы стоят в 2015 году 2,9 трлн. рублей. В бюджетах предусмотрено 2,5 трлн. рублей. При этом Минфин, когда считает сбалансированность, он считает стоимость указов около 700 млрд. рублей. На вопрос, откуда берется эта цифра, ответ простой: мы считаем это по нормативам. По каким нормативам, пока ответа нет. Сейчас мы направили в Минфин официальный запрос по поводу того, по каким мероприятиям и какие нормативы используются. Более того, отчасти по нашему настоянию заместитель Председателя Правительства Дмитрий Козак, курирующий вопросы межбюджетных отношений, принял решение, что к 1 февраля 2016 года Минфин должен завершить работу по инвентаризации расходных полномочий субъектов Российской Федерации для того, чтобы начать вырабатывать предложения по дальнейшей сбалансированности бюджетов. Потому что бесполезна дальнейшая работа по кредитованию бюджетными кредитами хоть и под низкую ставку. Все равно ситуация с долгом не меняется.
Еще одна тема, на которую я хочу обратить ваше внимание, и которая приводит к серьезной несбалансированности бюджетов регионов. Речь идет о платежах за неработающее население в систему ОМС. Эта ситуация уже достигла критического предела.
Уполномоченные органы субъектов Российской Федерации, к которым относятся территориальные фонды ОМС и департаменты здравоохранения, ненадлежащим образом проводят свою работу по выверке регистра работающих и неработающих граждан. Сегодня в регистры неработающих попадают военнослужащие и приравненные к ним лица. Как минимум по стране это 2,8 млн. человек. При этом, поскольку эти данные являются закрытыми, то должна производиться соответствующая сверка и соответствующее взаимодействие. Но ни в коем случае нельзя относить эту численность к категории неработающих. За них по закону о статусе военнослужащих платит Минобороны и соответствующие правоохранительные органы в случае если статусные больные попадают в учреждения регионов.
Кроме того, никаким образом не учитывается то работающее население, которое получает иные доходы. Что получается в результате? Мы провели приблизительную оценку по 2016 году. В 2016 году субъекты будут переплачивать от 40 до 43 млрд. рублей в Фонд обязательного медицинского страхования. И это при сегодняшней ситуации. Вы должны обращать на это самое серьезное внимание.
Еще на что хотела обратить ваше внимание. У нас нет системы управления рисками госпрограмм. Также отсутствует система ответственности за неисполнение тех или иных показателей. И вообще пока программы – эта некая оболочка, модная, красивая, но не приводящая пока ни к какому результату. Хотя, должна сказать, что на федеральном уровне Минфин изменил классификацию и
теперь мероприятия программ можно будет отследить более аккуратно, чем то, как это происходило в 2014 и 2015 годах. Надеемся, что это даст результат и мы посмотрим, как это будет реализовано на практике.
Уважаемые коллеги!
В ходе нашей контрольной работы мы использовали Классификатор нарушений, который мы с вами одобрили на предыдущем заседании в декабре 2014 года. Мы договорились в 2015 году осуществить его практическую апробацию. Работа шла непросто, не все контрольно-счетные органы перешли на новый классификатор. Но в целом можно констатировать, что Классификатор состоялся. По итогам практической апробации Классификатора обобщены те недостатки и достоинства, которые мы увидели в 2015 году. И сейчас соответствующие подразделения, которые этим занимаются, в том числе рабочая группа нашего Совета, готовы доработать классификатор. Надо понимать, что это живой организм, который меняется вместе с изменением нормативной правовой базы. Поэтому мы будем осуществлять мониторинг и проводить эту работу дальше.
Благодарю за внимание.
